Гремят фашистские снаряды,
Восходит к небу черный дым.
Идут, одев свои наряды,
Посланцы смерти к молодым.
В пыли солдатского окопа,
Среди погибших, замолчав,
Сидели парни, словно скопа
Поймать решила их, загнав.
— Нас трое, парни! — задыхаясь,
Арсений тихо зашептал.
— Васильев умер. Он, сражаясь,
Погиб… Он отступать сказал.
Степан, зажав рукою рану,
Лишь головой мотнул в ответ.
Мол, отступать назад не стану,
Пусть даже подкрепленья нет.
Фашист затих, и поле боя
На миг как будто впало в сон;
Минуты бренного покоя
Сжигали нервы, как дракон.
— Погибнем здесь, но не отступим —
Сквозь зубы Слава процедил, —
Фашистам землю не уступим,
Нельзя, чтоб немец победил.
Был Ярослав суров и молод,
Почти пошел двадцатый год,
Познал уже и тьму, и голод,
Стоял стеной за свой народ.
Казалось, с голыми руками
На танк готов он был напасть;
Одними только кулаками
Он мог фашистов свергнуть власть.
— Опомнись, Слава, нас же трое! —
Арсений громко закричал.
Солдат нахмурился: — Вы двое,
Васильев вам бежать сказал.
— А ты? — Степан привстал, из раны
Вдруг побежала кровь ручьем.
— А я прикрою, до поляны
Ползите тихо, в лес потом.
— Нет, Слава, не оставим брата!
— Тогда погибните со мной.
Идите, свидимся ребята
Не в этой жизни, так в другой.
Летят снаряды, танк бушует;
Как заведенный, автомат
В земле пробоины рисует,
Земля рыдает, немец рад.
Уже закончились патроны,
Гранаты Слава сжал в руках
Над полем кружатся вороны,
Скрывая солнце в облаках.
Раздался гром и танк взорвался,
А от окопа, без щеки,
Шел Ярослав и улыбался,
Держа гранату без чеки.
Юлия Моисеева, 17 лет
г. Санкт-Петербург
