На черно-серой фотографии застыли люди.
Они легко и простодушно смотрят на меня
Не знают, что их ждет, не ведают, что будет,
С их губ еще не сорвалось: «Война».
Я вижу девушку, что скромно и смущенно,
Едва коснулась рукава мужской руки.
А этот юноша, возможно, заикаясь,
Читает ей нескладные стихи.
И я как будто вдруг услышала сирену,
И стук колес армейских поездов,
По ледяной коросте скрип сапог военных,
И голос тихий, что на смерть идти готов.
Я окунаюсь снова в шелест старых книг,
Где смерти миллионами считают.
И снова в фильмах вижу страшный миг,
Где в взрывах тысячи фугас на воздух города взлетают.
И тут же двое. Так просты.
Друг другу держат руки и молчат.
Им не возведены еще кресты,
У ног их алые гвоздики не лежат.
А мне легко сейчас. Раздумывать. Дышать.
Все ни за что, бесплатно, просто так.
И чашку кофе томно, не спеша,
Смакую, с булочки сдирая мак.
А этим двум за корку хлеба воевать.
В окопах грязных в ледяных клещах зимы.
И в этих же окопах умирать,
Уткнувшись в землю, не поднявши головы.
А я сижу, пишу стихотворение.
Лениво и расслабленно гляжу вокруг.
И лишь на миг это военное видение
Дрожью по коже не видавших крови рук.
А что бы…я? Если сейчас — сирена за окном?
Если сейчас толпа вдруг станет строем?
И на любимом мальчике моем
Окажется вдруг китель грубого покроя?
Что сделали бы мы — иное поколение?
Мы, в мире и свободе рождены.
Для нас есть Родина? Седин благословение
На долг и честь исполнили бы мы?
Я закрываю книги и сворачиваю фильм.
Гоню я мысль о голоде и бойне.
Вопросом задаюсь мучительно простым:
А я смогла бы удержать в руках обоймы?
Не мне судить о том, что было б, а что нет.
И мне словами горя предков не измерить.
Но на суждения о войне есть лишь один ответ:
Не дай нам бог эти суждения проверить.
Марина Васильева, 17 лет
Санкт-Петербург
